Оправданный риск [Оковы счастья] - Кристин Григ

Любая женщина была бы счастлива на ее месте. Волосы у Мэри такие черные и шелковистые, как у отца. Глаза темно-карие, почти как у Франса. Папочкина дочка. Иногда, думая о том, что она чуть было не разлучила их, отца и дочь, Лаура вздрагивала от страха.

Трудно поверить, что все так изменилось за какие-то два месяца. Дни текли счастливо. По утрам Франс отправлялся в офис, а она проводила время с Мэри или с Долорес, которая учила ее секретам испанской кухни.

Во второй половине дня Франс брал ее на прогулку и они объезжали его любимые места, посещали ферму, отдыхали у реки. Иногда он извинялся, что не может побыть с ней дольше, так как ему надо на работу.

— Ты ведь уже был в офисе, — сказала она, когда это случилось в первый раз.

Франс объяснил, что не может надолго оставлять ферму без присмотра. Что необходимо то чинить насос, то заниматься новой крышей коровника, то лечить скот, то чистить отводы от ручья для поливки лугов…

— А без тебя этим заняться некому? — спросила Лаура.

— Мужчине нужна настоящая работа, — ответил Франс. — Она приводит в порядок мысли, облегчает душу и поднимает настроение.

Глядя на него, улыбающегося дочери, Лаура подумала, что счастлива. Да, счастлива, довольна жизнью, спокойна. Она нисколько не притворяется, к чему притворяться перед собой? Она любила Франса, любила давно, может быть, с той первой ночи.

Ее жизнь вошла в колею определенности. Вопрос с Кончитой был решен. Франс сдержал слово и сказал, что той нужно обратиться к другому финансовому советнику. Тем не менее иногда Кончита заезжала. То попить кофе, то посоветоваться о покупке новой машины. Франс держался с ней вежливо, но сдержанно, и всякий раз, когда гостья уезжала, вздыхал и разводил руками.

— Она меня не беспокоит, — сказала как-то Лаура после очередного визита Кончиты, и это было правдой.

Единственное, чего ей, возможно, не хватало, это признания мужа в любви к ней. Иногда Лауре казалось, что Франс готов сказать долгожданные слова; он так смотрел на нее .

— Дорогая?

Она подняла голову. Франс уже поднялся и, держа малышку на одной руке, протягивал ей другую.

— Пойдем в дом?

Лаура кивнула; слезы счастья подступили к глазам, и она моргнула.

— Что-то не так?

Я люблю тебя, я счастлива, подумала она.

— Нет, все хорошо. Просто мне… что-то попало в глаз.

— Ну это поправимо. — Он поцеловал ее, и они, улыбаясь и взявшись за руки, зашагали по склону к дому.

Едва она переодела девочку, Франс заявил, что собирается принять душ. Но не один.

— Зачем тратить воду, — прошептал он, обнимая ее, когда они остались вдвоем. — Ты согласна?

— Да, — тихо ответила Лаура.

— Вот и отлично. — Он стянул с нее майку и расстегнул застежку бюстгальтера. — Я рад, что ты это понимаешь.

Она задрожала, почувствовав прикосновение его рук, закрыла глаза и едва слышно застонала.

— Похоже, мне не хватит жизни, чтобы насытиться тобой. — Он стащил с нее джинсы и провел ладонью по изгибу бедра. — Мне все еще не верится, что ты принадлежишь мне.

— Принадлежу?

— Ну да. Ты же счастлива принадлежать мне? Быть моей женой?

— Да, конечно. Только…

— Только?

— Только ты ведь еще не разделся… Он рассмеялся.

— На это не уйдет много времени.

Они не дошли до душа и занялись любовью тут же, в спальне. Она отдавалась ему с безудержной страстью, выплескивая все свои чувства, шепча его имя…

Потом, когда Франс попытался скатиться с нее, Лаура удержала его.

— Я слишком тяжел для тебя.

— Нет, останься.

Ей было приятно чувствовать его близость и ждать… ждать, когда же он скажет, что любит ее. Так ли это важно? В конце концов, Франс обращался с ней, как с равной. И все же… Он всегда, даже в самые нежные моменты, не давал ей забыть о том, что он мужчина, а она женщина. Лаура ценила в нем его уверенность в себе, черту, которая делала ее мужа настоящим мужчиной. Но это нарушало баланс. Жена может повернуться к мужу и сказать, что любит его. А он улыбнется и предложит… принять вместе душ.

— Идем в душ, дорогая. Она вздохнула.

— Только при условии, что ты потрешь мне спинку.

Час спустя они снова лежали в постели, еще влажные после душа. Франс обнял ее и притянул к себе.

— Ты все красивее с каждым днем.

— И наша дочь тоже. — Лаура улыбнулась.

— Да. Она будет такой же красавицей, как ее мамочка. — Он вздохнул. — А для меня это означает новые проблемы.

— Проблемы?

— Конечно. — Франс приподнялся и поцеловал ее. — Я, наверное, буду устраивать допрос каждому парню, пригласившему ее на свидание. Какая у него машина? Каковы его намерения? Пьет ли он? Куда собирается повести мою дочь? Когда доставит ее домой?

Лаура рассмеялась.

— Я слышала о таких отцах.

— А твой был не таким?

— Когда я начала встречаться с парнями, его уже не было. К тому времени мои родители разошлись.

— Я этого не знал.

— Да ведь мы и не говорили об этом, о том, как росли.

— Нет, — после секундной заминки сказал он, — не говорили. Вот что интересно… Твои родители развелись, ты росла без отца… Почему же ты так не хотела…

Франс замолчал.

— Не хотела чего?

— Не хотела выходить за меня замуж.

— Ты хочешь сказать, не хотела подчиниться твоему приказу выйти за тебя замуж?

Она сказала это легко, потому что теперь это уже не имело значения, но Франс напрягся.

— У меня не было выбора.

По безоблачному небу пробежала тучка.

— Знаю, ты тогда так и думал, но сейчас…

— Я и сейчас так думаю. — Франс вытащил из-под нее руку и сел, опустив ноги на ковер. — Как может женщина, выросшая без отца, желать такой же судьбы для своего ребенка?

Лаура тоже села. Натянула простыню на грудь. Какой у него холодный голос. Голос обвинителя. Удивительно, но без одежды чувствуешь себя такой беззащитной.

— Мои родители совершили бы ошибку, оставшись вместе.

— Так, наверное, принято в нынешней Англии, но…

— Что ты имеешь в виду? — Она потянулась за халатом.

— Разве не ясно? — Франс встал и начал одеваться. — Чтобы ребенок появился на свет, нужны двое. Чтобы он вырос, тоже нужны двое.

— Не всегда. Если родители не любят друг друга…

— В браке любовь не обязательна, — холодно сказал он. — Взрослые люди вполне способны обо всем договориться.

«Любовь не обязательна». Эти слова поразили ее.

— Ты имеешь в виду… как мы? Ее, бесстрастный тон неприятно задел Франса. Он чувствовал на себе ее взгляд. Рассердилась, но почему? Это он должен сердиться. Подобно ему, Лаура выросла без отца. Должна бы понимать, сколь аморальны были ее попытки оставить дочь без одного из родителей. Так нет же, понаставила барьеров, превратила его в какого-то злодея, в человека, насильно заставившего ее сделать то, что должно.